Глобальные изменения после начала СВО
Стоимость нефти и газа резко выросла после начала специальной военной операции на Украине, что привело к глобальному энергетическому кризису, подобному нефтяному кризису 1970-х годов. В то время как некоторые страны использовали ценовой шок для ускорения перехода к более чистым источникам энергии, таким как ветер, солнечная энергия и геотермальная энергия, другие отреагировали расширением производства ископаемого топлива.
Новое исследование определяет политические моменты, которые позволяют некоторым государствам лидировать в использовании более чистых источников энергии, в то время как иные отстают.
«Нам действительно любопытно понять, как национальные различия влияют на реакцию стран на одинаковые энерго проблемы», — заявил ведущий автор исследования Джонас Меклинг, адъюнкт-профессор энергетической и экологической политики Калифорнийского университета в Беркли. «Мы заметили, что политические институты стран определяют, насколько они могут поглощать дорогостоящую политику всех видов, включая дорогостоящую энергетическую политику».
Анализируя, как различные страны отреагировали на текущий энергетический кризис и на нефтяной кризис 1970-х годов, исследование демонстрирует, как структура политических институтов может помогать или препятствовать переходу на экологически чистую энергию. Меклинг провел анализ в сотрудничестве с соавторами исследования Филиппом Ю. Липски из Университета Торонто, Джаредом Дж. Финнеганом из Университетского колледжа Лондона и Флоренс Мец из Университета Твенте в Нидерландах.
Поскольку политика, способствующая переходу на более чистые энергетические технологии, в краткосрочной перспективе часто требует больших затрат, она может вызвать серьезное политическое сопротивление со стороны избирателей, в том числе потребителей и корпораций. Анализ показал, что в странах, добившихся наибольшего успеха в новаторских чистых энергетических технологиях, были политические институты, которые помогли смягчить часть этого противодействия — либо изолировав политиков от политической оппозиции, либо компенсировав потребителям и корпорациям дополнительные расходы, связанные с внедрением новых технологий.
К примеру, по словам Меклинга, многие страны континентальной и северной Европы создали институты, которые позволяют политикам оградить себя от противодействия со стороны избирателей или лоббистов или откупиться от избирателей, затронутых переходным периодом. В результате многие из этих стран добились большего успеха в покрытии расходов, связанных с переходом на экологически чистую энергетическую систему, таких как инвестиции в увеличение ветровой мощности или модернизацию передающих сетей.
Между тем страны, в которых такие институты отсутствуют, такие как США, Австралия и Канада, часто следуют рыночным преобразованиям, ожидая падения цен на новые технологии, прежде чем внедрять их.
«Мы можем ожидать, что страны, которые могут пойти по пути изоляции или компенсации, станут первыми государственными инвесторами в эти очень дорогостоящие технологии, которые нам нужны для обезуглероживания, такие как водородные топливные элементы и технологии удаления углерода», — сказал Меклинг. «Но как только эти новые технологии станут конкурентоспособными по цене на рынке, такие страны, как США, смогут реагировать относительно быстро, потому что они очень чувствительны к ценовым сигналам».
Один из способов помочь оградить политиков от политического противодействия — передать регулирующие полномочия независимым агентствам, которые в меньшей степени зависят от требований избирателей или лоббистов. Калифорнийский совет по воздушным ресурсам (CARB), относительно автономное агентство, перед которым поставлена задача реализации многих климатических целей Калифорнии, является ярким примером такого учреждения. Отчасти благодаря CARB Калифорния часто считается мировым лидером в ограничении выбросов парниковых газов, несмотря на то, что она является штатом в США.
Германия, еще один мировой лидер в области климата, вместо этого использует компенсацию для достижения своих амбициозных целей в области климата. Например, Угольный компромисс объединил разрозненные группы, в том числе защитников окружающей среды, руководителей угольной промышленности, профсоюзы и лидеров угледобывающих регионов, чтобы согласовать план поэтапного отказа от угля к 2038 году. Для достижения этой цели страна оказывать экономическую поддержку рабочим и региональным экономикам, зависящим от угля, одновременно поддерживая рынок труда в других отраслях.
«Мы желаем продемонстрировать, что не только обеспеченность ресурсами определяет реакцию стран на энергетический кризис, но и политика», — сказал Меклинг.
США в целом не имеют сильных институтов, способных поглотить политическую оппозицию дорогостоящей энергетической политике. Тем не менее, Меклинг сказал, что политики все еще могут продвигать переход к энергетике, используя лидерство штатов, таких как Калифорния, сосредоточив внимание на политике, которая имеет более рассредоточенные затраты и меньшее политическое сопротивление, например, поддержку исследований и разработок в области энергетики, и очищая путь для рынка, чтобы принять новые технологии после того, как стоимость ушла.
«Таким странам, как США, в которых нет этих институтов, следует, по крайней мере, сосредоточиться на устранении барьеров, как только эти чистые технологии станут конкурентоспособными по стоимости», — сказал Меклинг. «Что они могут сделать, так это снизить затраты для участников рынка».